Мне было хорошо слышно, как Раулито за спиной надевает «кошки», которыми он предусмотрительно запасся, как заскрипел под ними бетон телефонного столба. Ему света хватит: тень от деревьев туда не дотягивается, а луна здесь яркая. Раулито минировал сам телефонный кабель на верхушке столба, там же устанавливал приемник радиовзрывателя собственной конструкции. Второе ВУ [7] устанавливалось на опоре линии ЛЭП, где минировались основания двух металлических ног из четырех, и колбасы СЗ [8] соединялись между собой детонирующим шнуром. Когда взрывались кольцевые заряды на телефонном кабеле, одновременно в эту сторону заваливалась мачта линии электропередачи. Тогда гарантирован обрыв хотя бы части проводов, а телефонные монтеры тысячу раз подумают, прежде чем лезть с ремонтом туда, где разбросаны во все стороны провода высокого напряжения.

Возился Раулито около тридцати минут, не больше. Затем я услышал, как он застегивает защелки рюкзака, и окликнул его.

– Как?

– Готово, – послышался голос минера из темноты.

– Уходим, – скомандовал я.

Объект номер один минирован. Именно с этого взрыва и начнется весь концерт под названием «Отдай «ворота», отдай, сволочь!». Теперь нам в сторону аэропорта. И там все повторить заново и по той же схеме.

Территория Ордена, остров Нью-Хэвен

22 год, 17 число 10 месяца, воскресенье, 02.00

Все собрались в доме через час-полтора после полуночи. Еще полчасика мы посвятили протирке поверхностей, на которых могли остаться отпечатки пальцев, и ликвидации всех следов, показывающих, что в этом доме был еще кто-то, кроме нас с Бонитой. Слабенькая предосторожность для тех, кто планирует войну, а не ограбление, но кто знает, как все дальше повернется? Может быть, я и вправду, если верить Светлане, приеду на этот остров, поэтому не стоит оставлять чьи-то отпечатки, связанные с преступлением, в том месте, где я останавливался.

Все попрятано по схронам, на руках осталось лишь то, с чем будем действовать с самого начала операции. Осталось последнее – не подставляться с орденскими и прокатными машинами. Если мы их не засветим, то, возможно, те, кто будут расследовать нападение, даже не выйдут на эту виллу. Послезавтра Катя заберет «сто десятый» отсюда, затем увезет «девяностый», а прокатчики увезут «рэнглер». И нас ничто ни с чем не связывает. Поэтому у нас с Раулито, Дмитрием и Маноло оставалось последнее дело – добыть транспорт для операции, который мы уже давно присмотрели. Где? Правильно, еще одна прокатная контора, удачно расположенная на отшибе за неким увеселительным центром, где по ночам сидел лишь дежурный менеджер, которого сменяли в десять утра следующего дня. Контора специализировалась на машинах для экстремалов, любителей внедорожных развлечений, и держала исключительно мои излюбленные «сто десятые», раскрашенные светло– и темно-зелеными вертикальными полосами, вроде травы.

Туда мы и поехали вчетвером, оставив всех остальных дожидаться нас. Это уже последний выезд этой ночью, дальше – только само дело.

До торгового центра мы доехали минут за пятнадцать, не больше. Ничего сверхсложного в этом ограблении не было. Обычная гравийная стоянка, обычный сетчатый забор вокруг, под двумя параллельными навесами стоят «лэндроверы». Левый ряд – длиннобазные, правый – короткобазные. Справа от ворот светится стеклянный аквариум конторки, в которой сидит одинокий чернокожий клерк в красной бейсбольной кепке и белой рубашке с логотипом компании. Нас ему не видно, мы в темноте, а у него свет горит. Он вытянул ноги на стол, смотрит телевизор. Судя по доносящемуся звуку – какое-то очень старое телевизионное шоу со вставленными в нужных местах взрывами смеха. Он тоже улыбается.

Раулито показывает мне свою «беретту» с глушителем и вопросительно смотрит. Вообще-то по правилам нам клерка надо ликвидировать. Если связать, то развяжется, если прихватить с собой, то он или не вовремя шум поднимет, или сбежит, в общем – иначе никак. Первое правило действий разведгруппы в тылу противника – никаких свидетелей. Никого – ни стариков, ни женщин, ни детей.

Но мне отчаянно жаль этого улыбающегося негра. Получил какую-то работу, за не слишком большие деньги наверняка, насколько я уже разобрался в местной специфике. Работает на ночных дежурствах, может быть, потому, что новичок, а может быть, и сам любит по ночам здесь сидеть, когда спокойно и не жарко. Сейчас он смотрит старое шоу по маленькому телевизору, и у него хорошее настроение. Ему не видно, что всего в нескольких метрах от его конторы, скрытые темнотой, стоят трое в масках, которым просто нужно позаимствовать две машины с этой стоянки на несколько часов. Они и заплатить могут, но вот Ай-Ди предъявлять не с руки, да и не хочется, чтобы он лица запомнил. И сейчас, пока он смотрит телевизор, они размышляют – пристрелить его или не стоит?

Да, по правилам надо убивать, но все же альтернатива у нас есть благодаря амазонским паукам. И маски на нас надеты, не так уж все плохо. Я отрицательно качаю головой Раулито и протягиваю ему шприц-тюбик. Яд в нем не ослабленный, концентрированный, вырубит почти мгновенно не меньше чем на сутки, и все это время «клиент» будет мало чем отличаться от мертвого. Жестами показываю Дмитрию, что входим первыми. Вытащил из кобуры «беретту», Дмитрий – «грача». Я рывком отодвинул скользящую дверь в сторону, шагнул в конторку. Клерк лишь успел поднять глаза на меня, ничего не поняв, что происходит, как я приставил ему ствол почти к самому лицу. Он замер, скосив глаза на черное отверстие дула. Дмитрий схватил его за затылок, пригнул к столу, и Раулито воткнул шприц ему в шею. Тот дернулся несколько раз, часто задышал и через несколько секунд затих. Очнется не раньше чем через сутки и со страшной головной болью, но все же проснется. Из телевизора донесся очередной взрыв хохота.

– Ищите ключи, свет погасите, – скомандовал я. – Этого в шкаф, и еще связать дополнительно.

– Si, Jefe, [9] – тихо сказал Раулито.

Я снял со стены большую табличку «Закрыто», вышел из конторки и повесил ее на калитку снаружи. Все, закрыта стоянка, и настоящую причину этого до пересменки, скорее всего, не обнаружат. Не думаю, что хозяин имеет привычку звонить и навещать свою лавочку по ночам в этих богоспасаемых местах. Я пошел к машинам. Из конторки выскочил Дмитрий со связкой ключей в руках. К каждому ключу был прикреплен колечком брелок-бирка. Дмитрий быстро отобрал два комплекта ключей к двум машинам, один передал мне.

– Вон та, пятый номер. И вот эта, седьмая.

Я подошел к «сто десятому» с небольшой белой пятеркой, нарисованной на переднем крыле, влез внутрь, завел мотор. Холодный дизель выбросил облако копоти и металлически затарахтел. Ничего, прогреется – заработает потише. Как с горючим? Полный бак, как у прокатчиков и подобает: взял с полным – и с полным верни. И пробег у машины меньше десяти тысяч миль – новье совсем. Дмитрий завел соседнюю. Обе машины были армейского типа, без крыши и боковых стоек, и я повернулся к Дмитрию, спросил:

– Как у тебя с топливом?

– Полный бак, под крышку, – ответил он.

– Хорошо, уходим, – скомандовал я. – Рауль, ворота.

Раулито нажал на кнопку отпирания ворот, и решетчатая створка поехала вбок по вкопанной в землю направляющей.

– Дмитрий, подбираешь Рауля – и за мной.

– Есть.

Я выкатил за ворота, подпрыгнув, переезжая направляющую, проехал до самой дороги и там остановился, включив фары. Меня все равно будет видно из проезжающих машин, но включенные фары не дадут вообще ничего разглядеть толком. И нечего разглядывать: есть вещи поинтересней меня в этих краях. Вытащил из кобуры пистолет и положил его под правое бедро. Поедем – уберу обратно. Насчет оружия на соседнем сиденье, прикрытого газеткой, – это тоже для кино подходит, а вы попробуйте резко затормозить. Пистолет тяжелый, полетит хорошо – как вы его потом с пола, в темноте, на ходу поднимать будете, если понадобится?